Кто знает о Родине тот, кто Родину только и знает? Так говорят англичане. Однако в России намного чаще получается иначе: мы судим свою страну по небольшому знакомому пространству, а об огромной части земли не имеем никакого представления. Зато нам знакомы отельные пляжи Египта и Турции и самые посещаемые туристами европейские страны, а главное – множество мифов о том, как живут другие губернии и какими они видят нас. Причина банальна: огромные, непреодолимые территории, доставшиеся от предков как данность. И, конечно, соединяющие их дороги. Благодаря пробегу Volvo по Псковщине нам, журналистам, посчастливилось увидеть немного Родины и понять, какой разной она бывает, какими потрясающими людьми населена и в каких неожиданных измерениях лежит.
Никто не поверил, когда при старте экспедиции 24 мая писатель Александр Проханов (по его книге «Симфония “Пятой Империи”» и построена программа автопробега Volvo с одноименным названием) обещал: вы окажетесь в другой реальности, и не все вернутся обратно… Хмурые от раннего пробуждения журналисты лениво потягивали эспрессо, щурились на нестерпимо сияющие солнцем золотые купола Кремлевских соборов и разыгрывали между собой машины разных моделей, ожидавшие внизу в тенечке. Иронично улыбались. Еще не знали, что эти слова окажутся пророческим.
Мы уезжали из Москвы, унося в салоне новенького универсала Volvo V60 щедро сдобренные сарказмом обсуждения государственной политики и поведения соседей по потоку. По мере того как прекрасная четырехполосная трасса, разделенная газоном и отмеченная красивыми информативными указателями, «Новая Рига», уносила нас от столицы, с обочин все ближе подступали поля и кромка леса, наши темы логично переходили на историю – Великую отечественную, Революцию, реформы Столыпина… Но чу: впереди что-то случилось.
На обочине стоит белоснежное купе Audi A5 с вывернутыми колесами и целым кузовом, чуть дальше – вырванный с корнем мотор, в кювете – Land Cruiser с раскрытыми подушками, а на встречной обочине – бежевая Lada Kalina с помятым крылом и испуганной бабушкой за рулем. Оказалось, у «Калины» взорвалось колесо, и потерявший управление автомобиль вытолкнул на встречную Audi. К счастью, никто не пострадал. Как тут не вспомнить Гоголя и сцену, с которой начинаются «Мертвые души»: помните, рассуждение двух крестьян о колесе брички – доедет ли оно до Казани или только до Москвы?
Россия бескрайняя. Эти просторы умеют подавлять чужих, а в русскую душу вселяют щемящую тоску – по дороге. Дорога – сквозной мотив в русском фольклоре и произведениях практически всех художественных произведений. Только в пути можно погрузиться в философские мечтания, а за беседой с хорошим попутчиком незаметно пролетают версты и многократные переходы эмоций. Кажется, что едешь бесконечно, и ничего вокруг не меняется: те же поля и леса, так же мирно тянутся просторы. И внезапно понимаешь: что-то изменилось, мир вокруг стал немного иным. Тут вдруг заканчивается Московская область и начинаются Тверские земли. Переход не заметить невозможно: дорога превращается в сплошную полосу препятствий: колдобины, ямы, в которых можно спрятать пару колес, и трещины. И это очень странно: салон наполняет Моцарт, а машина виляет между провалами асфальта и нервно дрожит, с ужасом касаясь низкопрофильной резиной рваной поверхности.
В Тверской области – самые отвратительные дороги по эту сторону Уральских гор. Тем печальнее, что трасса М9 – федеральная, ведущая в Ригу. К счастью, стоит ее пересечь (лучше без остановок), как оказываешься на Псковщине.
Машина едет вперед, а реальность катится назад, в прошлое… Первая наша остановка – в Четвертой Империи (Советская держава – 1917-1991 гг), место, где 23 февраля 1943 года геройски погиб рядовой Александр Матросов, закрыв своим телом амбразуру дота (Псковская область, недалеко от г. Великие Луки). Сворачиваем с трассы в сторону деревень и попадаем на прекрасную, мягко укатанную грунтовку, ведущую через чащу леса. Мобильные телефоны давно потеряли связь с реальностью, последние деревни остались далеко в стороне. Вокруг только светлый мрачный лес, в котором скрываются немцы, в воздухе напряженно висит тишина, и только впереди как будто страшно перестреливаются автоматы. Этот скачок времени невозможно объяснить, но в дыру провалились все экипажи пробега. Энергетика места столь сильна, что не отпускает, даже когда открывается поляна и встречаешь коллег. У памятника – одному герою Великой отечественной войны и всем ее героям.
Около памятника веселым отборным матом переговариваются мужики в камуфляже. М-да… Но завязав разговор, умолкаешь и просто слушаешь: все они – машинисты электричек, которые уже много лет проводят свой отпуск в этих лесах. По зову сердца. Они собирают исторические свидетельства Той Войны, находят останки павших в тех боях, чтобы захоронить по-человечески.
Солнце катится к закату, а время – все дальше, в прошлое. К вечеру мы въезжаем в Третью Империю, Романовскую, XVII-XX века. «Здесь почивал он, кофей кушал», здесь проводил часы любовных переживаний и месяцы ссылки, здесь создал то, что навсегда перевернуло историю русской литературы. Здесь – Михайловское, родина Александра Сергеевича Пушкина.
Не успели мы удалиться на пару веков, как Русь уже начала крутить с нами любимую шутку – водить путников по болотам. Аккуратно следуя за указаниями карты и навигатора, мы, тем не менее, промахнулись и вместо гостиницы оказались прямо у въезда в поместье Пушкиных. Как рублевская дача: личный двухполосный асфальт скрывается за шлагбаумом с КПП и убегает вверх в тени зелени. Впрочем, так и оказалось: от самой усадьбы действительно ничего практически не осталось, аура места уничтожена немцами, спалившими до основания все здания, в которых жил и творил поэт. Все восстановлено с точностью, но, конечно, совсем не то...
Однако захватчикам не удалось лишить нас памяти его родового гнезда окончательно. Это небо, эти поля с озерами, просторы, которые он видел из окна своего скромного дома, не отнять. «Я тот же воздух, ту же воду пью». И неизменными остались полчища комарильи – помните: «Ах, лето красное, любил бы я тебя, когда б не комары да мошки». И у нас осталось главное – его стихи. Вечером, после ужина, все собрались с чашками чая и пирогами, чтобы слушать их, подшептывая с детства знакомые строки, смотреть портреты его любимых дам и поглядывать в окно на его – и нашу – землю.
Если Михайловское разочарует своей декоративностью, стоит отправиться на почтамт. Именно туда он в нетерпении посылал за письмами. «Пиши ко мне как можно чаще и как можно более – ты не можешь вообразить, что значит ожидание почтового дня в деревне. Ожидание бала не может с ним равняться». На почтамте можно написать письмо пером и чернилами и отправить в любой конец света. Строки льются сами, а на бумаге неожиданно проявляются откуда-то понятные слова и выражения XIX века. На второй (кажется) день экспедиции мы окончательно потеряли счет реального времени и забыли про свои ноутбуки и смартфоны. Даже самые завзятые интернет-зависимые перестали следить за почтой. Пусть звучит смешно и патетически, но было так и это было прекрасно.
Псковщина – особое место в российской истории. Это западные рубежи Империи, которые псковичи обороняли от Ливонии и тевтонских рыцарей. И Псковщина же – оплот православной веры, именно здесь – родина княгини Ольги, принявшей христианство и начавшей его распространение на Руси. Поэтому Псковская земля богата древними монастырями, которые в то же время являются оборонительными сооружениями, защищавшими как территориальную целостность государства, так и его религию.
У жителей – удивительная самодостаточность, они не чувствуют пропасть времен между теми псковичами, что в XVI веке решили на вече «под Москвою быти», и собою. Псков – невероятная гармония между древними соборами и европейским стилем жизни. Город – идеальные чистые дороги, скорость в 50 км/ч, древние крепостные стены, синяя, отражающая небо река, аккуратные женевские виллы с низкими каменными оградами, поросшими мхом, во двориках которых стоят не длинные черные седаны, а минивэны и кэмперы.
Здесь море зелени и церквей, и ни одна новостройка не загораживает вид на главный храм, который, как и много веков назад, виден отовсюду и по-прежнему радует уставшего путника издалека. Здесь сохранились купеческие палаты и дворянские особнячки. Псков – Вторая Империя, эпоха Московского царства (XIII-XVI века).
Москва – кровопийца? Москва – предел мечтаний? Москва – грязный, погрязший в пороках город? Ведь такие мысли москвичи привыкли приписывать другим. Нет. Для псковичей Москва – столица, которую они выбрали в 1500-ых гг. В восстанавливающемся после революционных бед женском Спасо-Елиазаровском монастыре висит плита, на которой вырезаны знакомые слова: два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать. Москва – третий Рим, и если не будет России, не будет мира. Это будет конец нынешней цивилизации – как прервалась история цивилизаций после падения первого Рима и второго, Константинополя.
Вокруг Пскова сохранилось множество монастырей, которых, слава Богу, не коснулись ни Революция, ни Великая отечественная война. Один из них – Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь в 52 км от Пскова. Обитель появилась на месте «Богом зданных пещер» - печер. Еще в древние времена псковичи слышали из-под земли прекрасное пение и принимали его за голоса ангелов. Сложная система пещер под монастырем существует до сих пор, там находятся подземный храм и многовековые захоронения. А над пещерами раскинулись церкви, яблоневые сады, озерца и непередаваемая благодать и спокойствие. В монастырь люди приходят и сегодня, и у каждого своя цель: кто-то стремится быть рядом с Богом, кто-то – пережить переосмысление, кто-то – просто отдохнуть от суеты. Как с улыбкой отметил послушник, водивший нас по монастырю, даже приезжают писать диссертации.
Мы погружаемся все глубже в века. Мы уже не замечаем дорог и просто переносимся из Печер на берег реки Великой, в деревню Выбуты. Здесь родилась Ольга, будущая княгиня Руси, здесь она встретила супруга – князя Игоря. Здесь – один из первых православных храмов, а из того самого колодца, выдолбленного в крутой известняковой скале, до сих пор берут воду. На другом берегу реки – деревня под названием Иерусалимка. Первая Империя – Киевско-Новгородская Русь IX-XIII веков.
Нас ласково встречает местный батюшка и рассказывает историю места, называя его началом православия на Руси. И, конечно, не обходится без искусителя в лице особо въедливого коллеги, призванного вызвать сомнения: как же так, ведь Русь крестил Владимир Красно Солнышко в Киеве? Однако Ольга родилась здесь, здесь к ней пришло осознание, и, крестившись в Константинополе, она начала распространять веру на Руси. И неслучайно именно эта река называется Великой. Владимир лишь довершил начатое в стольном граде.
Еще одна остановка в Первой Империи – памятник Александру Невскому и его дружине, в месте, где произошло Ледовое побоище, в результате которого было отражено нашествие шведских и немецких рыцарей.
Время двигаться в обратном направлении, в сторону Москвы… Навигатор включен, карта на коленях, машина плавно проглатывает версты, пока мы пытаемся облечь в слова пережитое. В ту минуту, когда заходит разговор о единстве славянских земель, о том, что Беларусь и Украина – родные нам места (буквально за неделю до экспедиции Volvo довелось посетить и то, и другое государство), на глаза попадается указатель на Витебск и… Тут автомобиль проваливается в пропасть, на кузов обрушивается мощный удар, да так, что загораются датчики подушек безопасности, и машина со свистом теряет управление. Секунда – и мы каким-то чудом плавно затормаживаем на обочине. Со всех сторон обступает тишина, густой, стремительно темнеющий лес. Поменять колесо невозможно: в багажнике – запасная шина без диска, а у нас повреждена вся правая сторона. Погрузившись в рассуждения, мы совсем забыли о мистике российских дорог.
В секунду просветления единственного неразрядившегося мобильного телефона удается прозвониться техничке и сообщить об аварии. Без тени сомнения сообщаем, что находимся в 200 км от последней точки обнуления одометра по маршруту. Ребята из Volvo принимают сигнал и обещают быть в течение получаса. Притормаживает Ford Focus со 178-ым регионом, спрашивают, не нужна ли помощь, но мы с полным спокойствием отпускаем питерцев. Связь с миром опять потеряна, на дисплее смартфона – крестик вместо указателя мощности сигнала.
Однако проходит час, второй. Никого. Проехать мимо нас и не заметить невозможно. Наконец оживает телефон: «Мы не можем до вас дозвониться! Где вы? Две машины объехали трассу два раза – вас там нет!» Нас, конечно, ТАМ нет. Все очень просто: мы в другом времени и пространстве, в Киево-Новгородской Руси, окруженные многовековым лесом. Технички Volvo проскакивают мимо и не видят. Мы затерялись.
Конечно, нас не могли найти. Когда мы догадались отправить координаты GPS, указанные навигатором, и окончательно разрядить последний телефон, выяснилось, что, точно следуя маршруту, мы почему-то оказались на параллельной дороге, в 30 километрах от границы с Ливонией. То есть с Латвией. Заманили путников чащи да болота да заплутали.
Одометр отсчитывает километры, часы отсчитывают эпохи. Скромная двухполосная дорога плавно расширяется до четырех, машину подхватывает стремительный поток, и только мы по-прежнему не можем понять: как так случилось, что мы оказались в 27 мая 2011 года, на Новой Риге? Столичный мегаполис оглушает, наваливается многоэтажными домами, вокруг автомобиля в бешеной спешке снуют тысячи других, перед глазами неожиданно вырастают синие стеклянные башни Сити. Помпезность и навязчивая купеческая роскошь шокируют. Со всех сторон обрушивается информация: кто-то из руководства Volvo что-то говорит о нашем приключении (приключении?), о подвиге преодоления многокилометрового пути, о каком-то извергающемся вулкане и самолетах.
Мы, конечно, вернемся в реальность. Напишем о новом универсале Volvo V60 Sport Wagon, о новых бензиновых моторах и усовершенствованных скандинавских системах. Охватим то, что пропустили за эти четыре дня. Но что-то изменилось в сознании, чем очень хочется поделиться. Доказать единство эпох, находящихся в одном с нами пространстве. Намекнуть, каких увлеченных людей и таинственных путников встретили по дороге. Объяснить, как вовремя это все было. Или хотя бы попытаться рассказать.
П.С. Огромная благодарность компании Volvo и лично Кате Щербининой и Антону Свекольникову.
Перейти к оригиналу статьи на блогах autonews >>
Никто не поверил, когда при старте экспедиции 24 мая писатель Александр Проханов (по его книге «Симфония “Пятой Империи”» и построена программа автопробега Volvo с одноименным названием) обещал: вы окажетесь в другой реальности, и не все вернутся обратно… Хмурые от раннего пробуждения журналисты лениво потягивали эспрессо, щурились на нестерпимо сияющие солнцем золотые купола Кремлевских соборов и разыгрывали между собой машины разных моделей, ожидавшие внизу в тенечке. Иронично улыбались. Еще не знали, что эти слова окажутся пророческим.
Мы уезжали из Москвы, унося в салоне новенького универсала Volvo V60 щедро сдобренные сарказмом обсуждения государственной политики и поведения соседей по потоку. По мере того как прекрасная четырехполосная трасса, разделенная газоном и отмеченная красивыми информативными указателями, «Новая Рига», уносила нас от столицы, с обочин все ближе подступали поля и кромка леса, наши темы логично переходили на историю – Великую отечественную, Революцию, реформы Столыпина… Но чу: впереди что-то случилось.
На обочине стоит белоснежное купе Audi A5 с вывернутыми колесами и целым кузовом, чуть дальше – вырванный с корнем мотор, в кювете – Land Cruiser с раскрытыми подушками, а на встречной обочине – бежевая Lada Kalina с помятым крылом и испуганной бабушкой за рулем. Оказалось, у «Калины» взорвалось колесо, и потерявший управление автомобиль вытолкнул на встречную Audi. К счастью, никто не пострадал. Как тут не вспомнить Гоголя и сцену, с которой начинаются «Мертвые души»: помните, рассуждение двух крестьян о колесе брички – доедет ли оно до Казани или только до Москвы?
Россия бескрайняя. Эти просторы умеют подавлять чужих, а в русскую душу вселяют щемящую тоску – по дороге. Дорога – сквозной мотив в русском фольклоре и произведениях практически всех художественных произведений. Только в пути можно погрузиться в философские мечтания, а за беседой с хорошим попутчиком незаметно пролетают версты и многократные переходы эмоций. Кажется, что едешь бесконечно, и ничего вокруг не меняется: те же поля и леса, так же мирно тянутся просторы. И внезапно понимаешь: что-то изменилось, мир вокруг стал немного иным. Тут вдруг заканчивается Московская область и начинаются Тверские земли. Переход не заметить невозможно: дорога превращается в сплошную полосу препятствий: колдобины, ямы, в которых можно спрятать пару колес, и трещины. И это очень странно: салон наполняет Моцарт, а машина виляет между провалами асфальта и нервно дрожит, с ужасом касаясь низкопрофильной резиной рваной поверхности.
В Тверской области – самые отвратительные дороги по эту сторону Уральских гор. Тем печальнее, что трасса М9 – федеральная, ведущая в Ригу. К счастью, стоит ее пересечь (лучше без остановок), как оказываешься на Псковщине.
Машина едет вперед, а реальность катится назад, в прошлое… Первая наша остановка – в Четвертой Империи (Советская держава – 1917-1991 гг), место, где 23 февраля 1943 года геройски погиб рядовой Александр Матросов, закрыв своим телом амбразуру дота (Псковская область, недалеко от г. Великие Луки). Сворачиваем с трассы в сторону деревень и попадаем на прекрасную, мягко укатанную грунтовку, ведущую через чащу леса. Мобильные телефоны давно потеряли связь с реальностью, последние деревни остались далеко в стороне. Вокруг только светлый мрачный лес, в котором скрываются немцы, в воздухе напряженно висит тишина, и только впереди как будто страшно перестреливаются автоматы. Этот скачок времени невозможно объяснить, но в дыру провалились все экипажи пробега. Энергетика места столь сильна, что не отпускает, даже когда открывается поляна и встречаешь коллег. У памятника – одному герою Великой отечественной войны и всем ее героям.
Около памятника веселым отборным матом переговариваются мужики в камуфляже. М-да… Но завязав разговор, умолкаешь и просто слушаешь: все они – машинисты электричек, которые уже много лет проводят свой отпуск в этих лесах. По зову сердца. Они собирают исторические свидетельства Той Войны, находят останки павших в тех боях, чтобы захоронить по-человечески.
Солнце катится к закату, а время – все дальше, в прошлое. К вечеру мы въезжаем в Третью Империю, Романовскую, XVII-XX века. «Здесь почивал он, кофей кушал», здесь проводил часы любовных переживаний и месяцы ссылки, здесь создал то, что навсегда перевернуло историю русской литературы. Здесь – Михайловское, родина Александра Сергеевича Пушкина.
Не успели мы удалиться на пару веков, как Русь уже начала крутить с нами любимую шутку – водить путников по болотам. Аккуратно следуя за указаниями карты и навигатора, мы, тем не менее, промахнулись и вместо гостиницы оказались прямо у въезда в поместье Пушкиных. Как рублевская дача: личный двухполосный асфальт скрывается за шлагбаумом с КПП и убегает вверх в тени зелени. Впрочем, так и оказалось: от самой усадьбы действительно ничего практически не осталось, аура места уничтожена немцами, спалившими до основания все здания, в которых жил и творил поэт. Все восстановлено с точностью, но, конечно, совсем не то...
Однако захватчикам не удалось лишить нас памяти его родового гнезда окончательно. Это небо, эти поля с озерами, просторы, которые он видел из окна своего скромного дома, не отнять. «Я тот же воздух, ту же воду пью». И неизменными остались полчища комарильи – помните: «Ах, лето красное, любил бы я тебя, когда б не комары да мошки». И у нас осталось главное – его стихи. Вечером, после ужина, все собрались с чашками чая и пирогами, чтобы слушать их, подшептывая с детства знакомые строки, смотреть портреты его любимых дам и поглядывать в окно на его – и нашу – землю.
Если Михайловское разочарует своей декоративностью, стоит отправиться на почтамт. Именно туда он в нетерпении посылал за письмами. «Пиши ко мне как можно чаще и как можно более – ты не можешь вообразить, что значит ожидание почтового дня в деревне. Ожидание бала не может с ним равняться». На почтамте можно написать письмо пером и чернилами и отправить в любой конец света. Строки льются сами, а на бумаге неожиданно проявляются откуда-то понятные слова и выражения XIX века. На второй (кажется) день экспедиции мы окончательно потеряли счет реального времени и забыли про свои ноутбуки и смартфоны. Даже самые завзятые интернет-зависимые перестали следить за почтой. Пусть звучит смешно и патетически, но было так и это было прекрасно.
Псковщина – особое место в российской истории. Это западные рубежи Империи, которые псковичи обороняли от Ливонии и тевтонских рыцарей. И Псковщина же – оплот православной веры, именно здесь – родина княгини Ольги, принявшей христианство и начавшей его распространение на Руси. Поэтому Псковская земля богата древними монастырями, которые в то же время являются оборонительными сооружениями, защищавшими как территориальную целостность государства, так и его религию.
У жителей – удивительная самодостаточность, они не чувствуют пропасть времен между теми псковичами, что в XVI веке решили на вече «под Москвою быти», и собою. Псков – невероятная гармония между древними соборами и европейским стилем жизни. Город – идеальные чистые дороги, скорость в 50 км/ч, древние крепостные стены, синяя, отражающая небо река, аккуратные женевские виллы с низкими каменными оградами, поросшими мхом, во двориках которых стоят не длинные черные седаны, а минивэны и кэмперы.
Здесь море зелени и церквей, и ни одна новостройка не загораживает вид на главный храм, который, как и много веков назад, виден отовсюду и по-прежнему радует уставшего путника издалека. Здесь сохранились купеческие палаты и дворянские особнячки. Псков – Вторая Империя, эпоха Московского царства (XIII-XVI века).
Москва – кровопийца? Москва – предел мечтаний? Москва – грязный, погрязший в пороках город? Ведь такие мысли москвичи привыкли приписывать другим. Нет. Для псковичей Москва – столица, которую они выбрали в 1500-ых гг. В восстанавливающемся после революционных бед женском Спасо-Елиазаровском монастыре висит плита, на которой вырезаны знакомые слова: два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать. Москва – третий Рим, и если не будет России, не будет мира. Это будет конец нынешней цивилизации – как прервалась история цивилизаций после падения первого Рима и второго, Константинополя.
Вокруг Пскова сохранилось множество монастырей, которых, слава Богу, не коснулись ни Революция, ни Великая отечественная война. Один из них – Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь в 52 км от Пскова. Обитель появилась на месте «Богом зданных пещер» - печер. Еще в древние времена псковичи слышали из-под земли прекрасное пение и принимали его за голоса ангелов. Сложная система пещер под монастырем существует до сих пор, там находятся подземный храм и многовековые захоронения. А над пещерами раскинулись церкви, яблоневые сады, озерца и непередаваемая благодать и спокойствие. В монастырь люди приходят и сегодня, и у каждого своя цель: кто-то стремится быть рядом с Богом, кто-то – пережить переосмысление, кто-то – просто отдохнуть от суеты. Как с улыбкой отметил послушник, водивший нас по монастырю, даже приезжают писать диссертации.
Мы погружаемся все глубже в века. Мы уже не замечаем дорог и просто переносимся из Печер на берег реки Великой, в деревню Выбуты. Здесь родилась Ольга, будущая княгиня Руси, здесь она встретила супруга – князя Игоря. Здесь – один из первых православных храмов, а из того самого колодца, выдолбленного в крутой известняковой скале, до сих пор берут воду. На другом берегу реки – деревня под названием Иерусалимка. Первая Империя – Киевско-Новгородская Русь IX-XIII веков.
Нас ласково встречает местный батюшка и рассказывает историю места, называя его началом православия на Руси. И, конечно, не обходится без искусителя в лице особо въедливого коллеги, призванного вызвать сомнения: как же так, ведь Русь крестил Владимир Красно Солнышко в Киеве? Однако Ольга родилась здесь, здесь к ней пришло осознание, и, крестившись в Константинополе, она начала распространять веру на Руси. И неслучайно именно эта река называется Великой. Владимир лишь довершил начатое в стольном граде.
Еще одна остановка в Первой Империи – памятник Александру Невскому и его дружине, в месте, где произошло Ледовое побоище, в результате которого было отражено нашествие шведских и немецких рыцарей.
Время двигаться в обратном направлении, в сторону Москвы… Навигатор включен, карта на коленях, машина плавно проглатывает версты, пока мы пытаемся облечь в слова пережитое. В ту минуту, когда заходит разговор о единстве славянских земель, о том, что Беларусь и Украина – родные нам места (буквально за неделю до экспедиции Volvo довелось посетить и то, и другое государство), на глаза попадается указатель на Витебск и… Тут автомобиль проваливается в пропасть, на кузов обрушивается мощный удар, да так, что загораются датчики подушек безопасности, и машина со свистом теряет управление. Секунда – и мы каким-то чудом плавно затормаживаем на обочине. Со всех сторон обступает тишина, густой, стремительно темнеющий лес. Поменять колесо невозможно: в багажнике – запасная шина без диска, а у нас повреждена вся правая сторона. Погрузившись в рассуждения, мы совсем забыли о мистике российских дорог.
В секунду просветления единственного неразрядившегося мобильного телефона удается прозвониться техничке и сообщить об аварии. Без тени сомнения сообщаем, что находимся в 200 км от последней точки обнуления одометра по маршруту. Ребята из Volvo принимают сигнал и обещают быть в течение получаса. Притормаживает Ford Focus со 178-ым регионом, спрашивают, не нужна ли помощь, но мы с полным спокойствием отпускаем питерцев. Связь с миром опять потеряна, на дисплее смартфона – крестик вместо указателя мощности сигнала.
Однако проходит час, второй. Никого. Проехать мимо нас и не заметить невозможно. Наконец оживает телефон: «Мы не можем до вас дозвониться! Где вы? Две машины объехали трассу два раза – вас там нет!» Нас, конечно, ТАМ нет. Все очень просто: мы в другом времени и пространстве, в Киево-Новгородской Руси, окруженные многовековым лесом. Технички Volvo проскакивают мимо и не видят. Мы затерялись.
Конечно, нас не могли найти. Когда мы догадались отправить координаты GPS, указанные навигатором, и окончательно разрядить последний телефон, выяснилось, что, точно следуя маршруту, мы почему-то оказались на параллельной дороге, в 30 километрах от границы с Ливонией. То есть с Латвией. Заманили путников чащи да болота да заплутали.
Одометр отсчитывает километры, часы отсчитывают эпохи. Скромная двухполосная дорога плавно расширяется до четырех, машину подхватывает стремительный поток, и только мы по-прежнему не можем понять: как так случилось, что мы оказались в 27 мая 2011 года, на Новой Риге? Столичный мегаполис оглушает, наваливается многоэтажными домами, вокруг автомобиля в бешеной спешке снуют тысячи других, перед глазами неожиданно вырастают синие стеклянные башни Сити. Помпезность и навязчивая купеческая роскошь шокируют. Со всех сторон обрушивается информация: кто-то из руководства Volvo что-то говорит о нашем приключении (приключении?), о подвиге преодоления многокилометрового пути, о каком-то извергающемся вулкане и самолетах.
Мы, конечно, вернемся в реальность. Напишем о новом универсале Volvo V60 Sport Wagon, о новых бензиновых моторах и усовершенствованных скандинавских системах. Охватим то, что пропустили за эти четыре дня. Но что-то изменилось в сознании, чем очень хочется поделиться. Доказать единство эпох, находящихся в одном с нами пространстве. Намекнуть, каких увлеченных людей и таинственных путников встретили по дороге. Объяснить, как вовремя это все было. Или хотя бы попытаться рассказать.
П.С. Огромная благодарность компании Volvo и лично Кате Щербининой и Антону Свекольникову.
Перейти к оригиналу статьи на блогах autonews >>